Кто на самом деле стоит за вооруженным конфликтом на Днестре? Чьи и какие интересы стали определяющими в развитии событий в Приднестровье? Почему "красные директора" в Тирасполе не захотели делиться с Кишиневом? А может наоборот? Давайте разберемся в истинных причинах приднестровкого конфликта.
Одной из основных версий конфликта, транслируемой приднестровской стороной на протяжении вот уже более четверти века, является тогдашняя борьба с русским языком на территории, где преимущественно проживает русскоязычное население. Нас отсылают к дате 16 февраля 1989 года, когда Союз писателей Молдавии предложил законопроект «О функционировании языков на территории Молдавской ССР». Законопроект вызвал негативную реакцию среди части населения, не владеющей румынским (или как тогда говорили молдавским) языком. Это якобы привело к возникновению стихийного общественного движения, выступавшего за введение в Молдове двух государственных языков — румынского (молдавского) и русского. Против перевода молдавской письменности на латиницу высказались многие жители с левобережья Молдовы. Ну и дальше непосредственно уже идет история вооруженных столкновений, которые каждая сторона до сих пор трактует по-своему.
Однако, если подойти к вопросу аналитически и трезво попытаться оценить реальные факторы, приведшие к разделению нашего государства на левый и правый берега, то нарисуется совсем другая картина.
Итак, перестройка, провозглашённая советским руководством в середине 1980-х годов, привела к повышению социальной активности населения страны. В тогда еще союзных республиках это выразилось, в частности, в зарождении и росте националистических движений, которые стали поднимать вопросы о национальной идентичности и праве на самоопределение.
К концу 1980-х, в Молдавской ССР уже были созданы определенные предпосылки для отделения от распадающейся советской империи. Нельзя сказать, что местные элиты того времени ясно понимали все происходящие политические процессы и были готовы ими управлять, но реагировать в той или иной степени все же оказались способны.
В любом случае, несмотря на попытки в тот период определённой части интеллигенции влиять на политические процессы (все же роль того же Союза писателей, как идеологического центра националистического движения, призывавшего к объединению Молдовы и Румынии, нельзя отрицать), основная борьба за власть в новых реалиях фактически развернулась среди тогдашней партноменклатуры. Это характерно практически для всех бывших республик СССР того времени. Ведь именно партийная номенклатура обладала знаниями, а также организационными и материальными ресурсами (широко развитая партийная инфраструктура) для управления общественными движениями и процессами.
Таким образом, наметившееся изменение положения приднестровской партноменклатуры в системе политической власти в республике в период 1989-1991гг. стало реально угрожать тогдашним административным элитам региона в дальнейшем контроле и сохранении своих интересов в Тирасполе.
Стоит напомнить, что левобережье МССР на тот момент являло собой наиболее развитию промышленность, чем на правом берегу, где исторически набиолее развитым оказалось сельское хозяйство и переработка. Умелая политика Москвы по размещению крупных промышленных предприятий на левом берегу создала серьезные предпосылки для возникновения возможной автономии в регионе. Предприятия Приднестровья в своем подавляющем большинстве имели союзное подчинение и были сориентированы на общесоюзные потребности. Промышленность Приднестровья в большей мере была связана с промышленными центрами Украины и России, чем с самой Молдовой.
Такое положение вещей требовало особого подхода и к кадровому вопросу. Известная политика СССР на денационализацию союзных республик стала основополагающей на долгие годы в том числе и для Молдовы. Поэтому директорский корпус промышленных предприятий левобережья, а также партноменклатура региона комплектовалась в основном не из молдаван, а из круга общесоюзной номенклатуры, жителей больших городов России и Украины. По этой причине приднестровская номенклатура имела довольно тесные связи с Москвой и считала себя частью общесоюзной номенклатуры, представляя в определенной степени, как в Приднестровье, так и в Молдове в целом, интересы Союзного Центра.
В тоже время с Кишиневским партийным аппаратом во многом поддерживались больше номинальные отношения, хотя при этом имела довольно большой вес и авторитет среди нее. Давайте хотя бы вспомним откуда начал свое восхождение будущий третий президент уже независимой Молдовы – В. Воронин.
Положение резко изменилось, когда, с одной стороны, возник конфликт в Союзном Центре между реформаторским и реакционным крылом союзной партноменклатуры, а с другой - стал набирать силу нарастающий нарратив о необходимой этнической принадлежности в республиканской элите в Кишиневе.
Обострившиеся отношения элит Кишинева и Тирасполя к 1990 г. Имели ряд определяющих факторов.
Во-первых, это определенные идеологические разногласия. Как я уже говорил ранее, более тесные связи с союзным центром (Москвой), а также происхождение тогдашней Тираспольской элиты и ее позиционирование как части общесоюзной партийной номенклатуры, не смогли создать предпосылок для возникновения демократически настроенных лидеров. Во многом, Тираспольская администрация была идеологически более левая, чем кишинёвские партийные аппаратчики. Если в столице МССР к тому времени начало зарождаться демократически ориентированное крыло, то Тирасполь жестко стоял на идеологических позициях левого коммунистического движения. К примеру, Приднестровская партноменклатура оказывала всяческую поддержку союзной реакционной партноменклатуре. Первый съезд депутатов Приднестровья всех уровней, который состоялся 2 июня 1990 года в Паркань, заявил о непризнании резолюции парламента Молдовы в поддержку независимости Литвы.
Во-вторых, боязнь утраты политической власти регионе. Исходя из проходивших политических процессов в Кишинёве того времени, приднестровская номенклатура ощутила реальную угрозу быть представленной как в республиканских структурах, так и в молдавском обществе в целом. В то же время, принятая Молдовой, Декларация о государственном суверенитете Молдовы отрывала ее от союзного центра - Москвы, без поддержки которого Тираспольская элита рисковала полностью утратить власть и авторитет не только в Молдове, но и в своем собственном регионе.
В- третьих, и, возможно, одним из определяющих факторов конфликта, стало опасение за свои экономические интересы левобережной партноменклатуры. В условиях, становившейся все более реальной перспективы приватизации государственных предприятий Молдовы, для И. Смирнова (одного из ярких представителей прослойки т.н. «красных директоров») и других влиятельных директоров предприятий, которые стояли за ним, было чрезвычайно важным закрепить свой контроль за высоко развитой и прибыльной экономикой Приднестровья, которая по оценкам экономистов составляла около 40 % совокупного экономического уровня развития Молдовы. Мне представляется очень реалистичным, что ради таких интересов тогдашние элиты Тирасполя могли осознанно пойти на эскалацию конфликта с официальным Кишиневом.
Исторические и лингвистические предпосылки конфликта безусловно тоже сыграли свою роль в его доведении до открытого вооруженного противостояния. Но, на мой взгляд, выступили скорее фоном для общественного мнения, нежели первопричиной. Сегодня, по прошествии 25 лет с момента исторических событий, читая и анализируя различные публикации и архивные материалы того времени, общаясь с участниками событий их окружением, я все больше уверен в том, что основной причиной стала банальная борьба за власть. Как теперь принято говорить, группы по экономическим интересам просто не поделили сферы влияния.
А уже это привело к тому, что этими событиями умело воспользовались в своих геополитических интересах более крупные игроки на международной арене.
Считаю, что определение истинных первопричин возникновения конфликтной ситуации на левом берегу Молдовы позволит политическим силам, заинтересованным в разрешении этой ситуации, более эффективно построить тактику по реинтеграции региона в единое правовое поле Молдовы.
BLOG COMMENTS POWERED BY DISQUS
